Мото-путешествия Алексея Гарагашьяна

Главная / Путешествия на мотоцикле / Мото-путешествия Алексея Гарагашьяна /

Обнаружил пару своих старых статей о походах на мотоциклах.

Дорога на перевал, это эпозод похода на Кольский. Деиствие происходит между Ревдой и базой КСС в Хибинах. Примерно 2000 год. Расположение фотографий соответствует ходу повествования.

***

Дорога на перевал

Раньше я думал, что знаю, что такое комары, но, оказывается, я ничего не знал. Комары заполнили своей звенящей массой все пространство. Стоило остановиться, как их концентрация превышала порог терпимости и только движение или шляпа с сеткой спасали от этого стихийного бедствия.

Представьте себе полотно железной дороги, перевернутое рельсами вниз, а шпалами вверх и висящее над бурной рекой шириной 70 метров. Примерно так выглядел мост через Суру, но для полноты отупений следует добавить, что и без того редкий настил в нескольких местах отсутствовал по 2 - 3 метра.

Кувырнуться в глубокую бурную воду очень не хотелось, поэтому пришлось больше часа возиться с ремонтом моста. Крепить поперечные бревна настила было нечем, они лежали на своих местах весьма условно. Проехать по этим клавишам можно было только ходом, чтобы за счет своей инерции бревна не успели съехать куда-нибудь в сторону.

Отстучав колесами чечетку по настилу, я стал съезжать с моста в воду, ибо другого способа выбраться на берег не было. В воде спуск оказался круче, чем представился с первого взгляда. Мотоцикл ткнулся в дно между камнями и встал на переднее колесо. Мне все же удалось сохранить равновесие. Дальше все произошло не более чем за секунду: я мысленно увидел, как мотоцикл переворачивается, я лечу головой вниз в воду кувыркаюсь по каменному дну, чтобы не быть придавленным падающей массой. Единственный шанс избежать этого - газануть, чтобы переднее колесо дернулось вперед и поставило мотоцикл в нормальное положение. Но рвануть наугад по камням размером с футбольный мяч - верный способ завалиться набок. В этот момент неустойчивое равновесие склонилось в мою пользу и заднее колесо опустилось на место.

Другие мотоциклы спускали со страховкой.

Следующее препятствие встретило нас через 9 км на берегу Умбозера. Галечниковый пляж, по которому было так приятно ехать после лесной дороги, то и дело тонувшей в болотах, внезапно прервало устье Волги-речки.

Умбозеро застыло огромным голубым зеркалом, в котором отражались пологие вершины Ловозерского горного массива. Редкие облака добавляли этой картине необъяснимое и заворажива-ющее чувство пространства. Даже вездесуще зловредные комары оставили нас в покое. Суровая заполярная природа замерла в немом покое, согретая непривычно жарким для этих мест солнцем.

Переправу сооружали не торопясь, совмещая это занятие с обедом и отдыхом. Мы арендовали в Ревде лягушку от надувной лодки и четыре камазовские камеры. Пока ребята накачивали их, я отправился на поиски жердей для настила. Рубить узловатые низкорослые березки на берегу было жалко и бестолково. До первого подходящего материала пришлось проехать около полутора километров.

Мы связали из жердей настил и закрепили его на накачанных камерах. Собрав все запасы веревок и, приобщив к ним найденный на месте полевой телефонный провод, мы организовали паромную переправу и благополучно пересекли широкое и глубокое устье реки.

Через 300 метров пути выяснилось, что мы находимся на острове. От большой земли нас отделяла неглубокая протока.

Татьяна нашла брод глубиной чуть выше колена и пошла по нему обратно. Я спросил, какое дно.

- Нужно хорошенько разведать, - ответила она и при этих словах провалилась в песок по пояс.

Я долго бродил по воде и, наконец, нашел и разметил вешками брод поглубже, но с более твердым дном. Песок и галька все же вызывали сомнения, поэтому я попросил жену Ольгу перейти речку и быть готовой при необходимости размотать трос лебедки.

С первых же метров "Белый" глубоко провалился в песок, но другого пути или места для разворота уже не было. Я включил вторую передачу и пошел на полном газу. В таких ситуациях главное не потерять скорость и, тем более, не останавливаться, иначе своим ходом с места уже будет не тронуться.

Колеса, обутые в самые "злые" питерские шины отчаянно буксовали. Несмотря на все мои старания, скорость упала до критического минимума. Вода дошла до седла, причем половину этой глубины составлял обманчивый песок. Мотоцикл задергался, будто поехал по шпалам, и казалось, что вниз он уходит быстрее, чем продвигается вперед.

Но вот, чуть впереди и в стороне сквозь чистую воду я заметил крупные камни и повернул к ним. Когда скорость упала почти до нуля, и я стал подумывать о лебедке, переднее колесо зацепилось за твердый грунт, и мотоцикл резко рванул вперед, гоня перед собой пенную волну.

Посмотрев на мое сольное выступление, ребята не захотели продолжать этот концерт и вновь принялись накачивать камеры. Их мотоциклы были легче, поэтому ограничились двумя камерами, на которые мотоциклы укладывали боком и переправлялись, идя рядом пешком.

От Умбозера дорога пошла в гору. Лужи и болотца брали сходу. Все мысли были далеко впереди нас, где в ложбинах каменных склонов Хибин блестел снег. Но через пару километров мы уперлись в речку Кальйок. Мысли быстро спустились с гор и охладились в ледяной воде Кальйока.

Быстрое течение, глубина до 0,8 м и крупные камни на дне делали переправу на мотоциклах весьма опасной. В случае падения, водителя сразу понесет вниз по течению.

По этой же причине будет весьма проблематично поднять упавший мотоцикл. Все отправились искать переправу попроще.

Выше по течению река расходилась на много неглубоких широких рукавов. 300 метров по мелкой воде оказались значительно проще, чем 15 по тракторному броду. Мы наметили и расчистили путь по лесу и стали выписывать замысловатые фигуры по отмелям среди камней и островов.

Между тем погода начала портиться. Небо затянули низкие тучи. Дорога шла все круче в гору вдоль Кальйока. Склоны хребтов терялись в облаках, затрудняя ориентирование. Наконец, мы нашли колею, уходящую по левому склону куда-то под облака, и стали подниматься по ней на гору Суолуайв.

Снизу тучи казались мягким потолком, лежавшим на стенах гор. На высоте облака неслись на нас вместе с пронизывающим ветром, обдавая всепроникающей сыростью. В редких просветах иногда был виден склон, по которому мы поднимались, иногда долина, из которой мы сюда пришли.

Местами грунт из колеи был вымыт, остались лишь камни. Такие места можно было взять только сходу. Камни прокручивались под колесами, толкая их в непредсказуемых направлениях и, весело подпрыгивая, устремлялись вниз. Иногда колея полностью пропадала, видимость сокращалась до 20 метров.

Тогда направление движения определяли по компасу. Через некоторое время мы оказались на плоской вершине.

Небольшой просвет подарил нам прекрасный вид на залив Тульилухт и мы смогли сориентироваться.

Дорога на спуске была значительно лучше, чем на подъеме. Мы легко скатились по ней в зону леса. Пересекли несколько ручьев и вышли к Базе Геологов. Здесь мы хотели разузнать поподробнее про наш дальнейший маршрут, но база оказалась брошенной. Никаких строений, только остатки тракторов, да пустые бочки. Вместо геологов по лесу неторопливо бродил лось. Река Майвальтайок выглядела значительно серьезнее, чем мы предполагали, изучая карту. Сперва взялись строить надувной плот из камер, но вовремя опомнились, сообразив, что нам будет не справиться с быстрым течением.

Выше по течению я обнаружил место, пригодное для сооружения навесной переправы, а невдалеке переброшенное через реку тонкое бревно. Попробовал перейти по нему со страховкой репшнуром, опираясь на палку. Но течение оказалось настолько сильным, что переставить палку при полутораметровой глубине не хватало силы. Кроме того бревно прогибалось, касалось вода и от этого сильно раскачивалось. Перейти по нему смог бы, наверно, лишь эквилибрист из цирка.

Тогда мы подвязали свой конец бревна повыше к стволу склонившейся над водой березы. Валера вырубил тяжеленную жердину метров шесть длиной. С десятой попытки я сумел воткнуть ее тонкий конец в дно посреди реки между крупных камней и перешел реку не переставляя опору. При этом жердь так дергалась и рвалась из рук, будто ее омывала не вода, а поток катящихся камней.

Мне перекинули веревку. За нее я перетянул трос лебедки, закрепил за елку, сделал оттяжку. Ребята обернули другой конец вокруг березы и оттянули к корням деревьев.

Мотоциклы поднимали к блоку полиспастом, на другой берег перетягивали веревкой.

Потом сами переправились через Майвальтайок на ролике. На последний рейс я заменил карабин на чеку, продетую в петлю троса, a после переправы выдернул чеку веревкой.

Судя по состоянию дороги, в этом году по ней еще никто не ездил и не ходил. В одном месте мы увидели спортивную сумку, висящую на ветке дерева. В ней оказалось гнездо с птенцами.

Река Тульйок поразила нас своей мощью. Прозрачно-голубоватая ледяная вода неслась по широкому глубокому руслу, омывая огромные камни. Слава Богу, что нам не надо было через нее переправляться.

Мы поднялись левым берегом Тульйока и его притока Касканюнйока почти до границы зоны леса. Здесь нашли отличное место для стоянки с красивым видом на долину, горы, с дровами и водопроводом в виде маленького студеного ручейка, огибавшего наш лагерь.

Утром Валера предложил взять с собой в горы немного хороших смолистых дров, чтобы не потерять возможность готовить пищу. Ведь неизвестно, что нас ждет на перевале.

Когда сборы были окончены, мы заметили на противоположном склоне шестерых пеших туристов. Я запустил мотор и съехал от стоянки в долину. Оттуда вновь посмотрел на пешеходов. Они не сдвинулись с места, видимо соображая откуда мы могли здесь взяться при полном отсутствии каких-либо дорог.

Зато кое-где была тропа. В одном месте она так круто поднималась вверх на террассу, что даже пешком подняться без помощи рук было сложно.

"Белый" забуксовал в самом начале подъема. Пришлось разматывать лебедку и с ее помощью подниматься наверх. На террассе я развернулся, привязал заднее колесо мотоцикла к корням дерева и вытащил лебедкой, работающей от двигателя мотоцикла товарища.

Дальше шли вдоль реки, много раз ее переезжали, уходя от прижимов. Как только начинались непонятки, совершали пешую разведку и вновь двигались вперед, потихоньку набирая высоту.

Из одного брода был довольно крутой выезд. Таня газанула на подъеме больше, чем надо. Мотоцикл вздыбился. В борьбе за сохранение равновесия Татьяна потерпела поражение и полетела обратно в реку вместе со своим транспортом. К счастью повреждения оказались минимальными и, вытащив мотоцикл, можно было продолжать движение.

Иногда приходилось ехать по сухому руслу реки, заполненному камнями средних размеров. Двигаться можно было или очень медленно, 1 - 2 км/ч, упираясь ногами в качающиеся бульники, или довольно быстро, не менее 20 км/ч, объезжая лишь самые большие камни. Ребята шли медленно, жалея мотоциклы и не рискуя. Я же выбрал более динамичный стиль, благо подвеска мотоцикла и отличные шины проглатывали все неровности. Самое сложное было пройти зону малой скорости, когда ногами уже не удержишь болтающийся на камнях мотоцикл, а скорости еще не достаточно для сохранения равновесия рулежкой.

Мы поднялись еще на несколько крутячков, обхитрили снежник, обойдя его по реке и подошли к самому Умбозерскому перевалу. В перевальной седловине блестело необычно синее озеро, зажатое с двух сторон средними сыпухами. С правой стороны каменная осыпь была очень крутая и довольно крупная, а слева немного выполаживалась. Но по хаотичному нагромождению камней, размером с табуретку, ехать было практически невозможно.

В длину нагромождение валунов было около 100 метров, из них особо сложных 30-40 метров. Несколько раз прошлись по каменным глыбам, выбрали путь, который нам было по силам расчистить и принялись за строительство мотоциклетной тропы. Сворачивали с места крупные камни, заваливали щели мелкими, проверяли надежность камней, находящихся сверху. Подозрительные спускали вниз, чтобы потом вместе с ними не зашуршать в озеро.

Через пару часов тропа была готова и мы без особых хлопот прошли последнее препятствие.

Впереди было еще одно озеро с пологими твердыми берегами, а за ним виднелась хорошо накатанная колея.

Мы были довольны своей победой. Радовала нас и погода. А самое главное - на перевале не было густой звенящей массы комаров. И тут Валера вспомнил про дрова, вернув нас таким образом из мира впечатлений в грубый материальный мир, в котором не последнее место занимает чувство голода.

Делить с комарами обед в долине нам явно не хотелось, поэтому мы нашли укромное местечко за большим камнем, развели там костер и основательно подкрепились. Дров осталось столько, что хватило бы на сутки экономного горения костра. Мы сложили поленницу на видном месте. Может быть кто-то обрадуется находке и попьет чайку после подъема. А может быть, кого-то эти дрова отогреют в ненастье.

Оглянувшись последний раз на перевал, зажатый в крутых скалах, мы мысленно попрощались с ним, поблагодарили горы за то. что они приняли нас, завели моторы и покатились вниз, к лесу. к комарам, к цивилизации.

==============================================

Первый поход был в 1983г. У меня был сильно переделанный Восход, а у друга обычный Восход-2.
Фотографии куда-то делись.

Первый поход

Из открытого окна в душную институтскую аудиторию залетал свежий ветер. Преподаватель пытался объяснить нам что-то очень важное, вытирал пот со лба. скрипел мелом по доске. Но весенний ветерок из окна с необычайной легкостью выдувал из моей головы все, чем ее пытался загрузить профессор. Цифры, корни и графики вместе с примитивными рисунками казались полнейшим ничтожеством по сравнению с набухающими почками березы, пением птичек и свободным полетом маленького облачка за окном.

В тот день я собирался в свой первый поход. Мысли и переживания были столь сильными, что громкий голос преподавателя не мог пробить их оболочку, но в то же время едва уловимый шум ветра в парке кружил мне голову, манил в дорогу.

Звонок был подобен выстрелу стартового пистолета. Мелькнула мимо распахнутая дверь, ступеньки под ногами, бестолковая бабка на остановке, трамвай, сонные пассажиры в метро... Как можно спать в такой день! Обед провалился камнем в желудок. И вот под колесами прогретый майским солнцем асфальт.

Через час я уже был на даче, откуда мы с другом собирались отправиться в поход. Хотели выехать пораньше, а получилось как всегда. Подготовка техники и сборы затянулись до полуночи. На свои мотоциклы мы навьючили столько всяких полезных, как нам тогда казалось, вещей, что сейчас об этом без смеха вспоминать нельзя.

- Оставайтесь дома, переночуете, а с утра поедете, - пыталась наставить нас на путь истинный Мишина мама, но мы не собирались менять назначенной ранее даты старта.

- Я вам пирог испеку, разбужу рано утром, - уговаривала мама.

Пирог Валентины Алексеевны был весомым аргументом, и мог повлиять на что угодно, но только не на наше отправление в поход.

Мой двигатель запустился сразу, Мишин мотоцикл пришлось толкать. От этого у моего шлема запотело защитное стекло. Миша уехал, а его мама не унималась:

- Образумьтесь! Куда вы на ночь глядя... Под эти слова я стартовал. Сквозь запотевший светофильтр почти ничего не было видно, но я торопился поскорее уехать, чтобы не раздражать лишний раз Мишину маму. В свете фары едва угадывались края дорожки в садоводстве. Бетонные столбы были видны получше. Отсчитав пять столбов, я повернул на главную дорогу, но, как выяснилось, немного поторопился. В результате оказался в канаве. Звук мишиного мотоцикла удалялся в темноте, зато прямо над головой раздалось:

- Ну вот, я же говорила, надо завтра ехать, отдохнете, я пирог испеку...

Даже без помощи пирога я выдрал мотоцикл из канавы, снял со шлема запотевшее стекло и, сотрясая заснувшее садоводство громовыми раскатами из поврежденного в канаве глушителя, поспешил догонять друга.

В институтской библиотеке я нашел несколько книжек, из которых узнал, что на востоке области сохранилась настоящая тайга. Местность там очень живописная, холмистая, много чистых рек и озер. А самое главное, край тот почти не тронут цивилизацией, лишь труднопроходимые лесные дороги соединяют небольшие деревеньки, часть из которых нежилые.

Отличный район для путешествия, решили мы и составили по убогой карте грандиозный маршрут, включавший в себя гать времен Великой Отечественной, переправы через реки, а то и просто движение по азимуту. Сейчас все это кажется наивным и смешным, а тогда мы неслись по Мурманскому шоссе, не чувствуя ночного холода, вдыхая полной грудью ветер странствий, ветер первого похода. И этот ветер видимо так сильно меня продул, что я серьезно заболел. И вот уже восемнадцать лет болею дорогой. И лекарство принимаю лишь одно - новый маршрут, новые приключения.

Навстречу проносились, слепя фарами, машины. Мы вглядывались в темноту, смеющуюся над нашим тусклым светом. По дорожным указателям пытались определить, где находимся и когда же нам сворачивать с магистрали.

Неожиданно мишин мотоцикл дернулся куда-то в сторону, перед его лицом что-то мелькнуло в свете фары и улетело на обочину. "Наехал на какую-то гадость" - решил Миша и, не останавливаясь, продолжил движение.

Короткая майская ночь сменилась холодным туманным утром. Мы съехали с дороги и остановились, чтобы немного погреться и перекусить. Тут выяснилось, что неопознанным летающим объектом, вспорхнувшим перед Мишей на дороге, было переднее крыло его собственного мотоцикла. И это было еще только начало.

Асфальт сменила гравийка, похожая на стиральную доску. Мой мотоцикл мог идти по ней более-менее сносно лишь со скоростью 53 - 70 км/ч. Медленнее сильно трясло, быстрее не тянул мотор. Мишина скорость была еще меньше, поэтому я выпускал его вперед, а потом обгонял, поджидал и вновь догонял.

Вдруг я заметил на дороге туристский топорик, точно такой же, как у Миши. Я очень обрадовался, что и у меня будет хорошей топорик, привязал его к грузу и поехал дальше. На этом находки не закончились. Новые рабочие рукавицы пополнили мой багаж, а вот мимо закопченного котелка я проехал совершенно спокойно - зачем нам второй. Потом попались какие-то консервные банки. Следующая находка меня немного озадачила, ибо я держал в руках мишин фотоаппарат... Еще долго я не мог догнать друга, собирая по дороге его пожитки.

Сразу после Хмельозера мы узнали, что такое жидкая глина. В институте этому не учили, да и на мотозаводе про такое явление природы, видимо, не слышали. Таким образом. что не вышло взять умом или техникой, брали силой: тянули, толкали, копали, пыхтели. отдыхали и так до тех пор, пока не стало очевидным, что скоро будет ничего не видно. К счастью, сумерки застали нас рядом с красивым лесным озером.

Собрав дров на всю ночь, мы развели костер. С огромным удовольствием поели незатейливую походную кашу, послушали эхо над уснувшим озером и улеглись спать, поближе к огню.

На рассвете нас разбудили соловьи. Костер прогорел, было зябко и сыро от тумана. Раскопав уголек, Миша раздул огонь и мы вновь прилегли у костра. Что может быть прекрасней волшебного утра, когда мысли о предстоящем дне переплетаются со снами и песней соловья, сидящего где-то прямо над головой. Влажный недвижимый воздух был пропитан ароматом леса, только что освободившегося от снега. Потихоньку светало. Медленно пополз в сторону туман над озером, будто спасаясь от солнца, встающего за лесом.

Утро началось с поиска консервного ножа. Применив метод дедукции мы нашли то, что от него осталось в костре. Видимо ночью кто-то из нас пихнул его в огонь вместе с дровами.

Наше бестолковое снаряжение состояло из вещей, не имевших никакого отношения к походной жизни, зато имевших изрядную массу и объем. Две груды барахла придавали мотоциклам свойства чугунного утюга, поставленного на ручку. Удержать вертикально в скользких колеях 180 кг железа и тряпья на дорожных шинах было очень тяжело. А о том, чтобы все это самостоятельно двигалось по лесной дороге приходилось только мечтать.

Мы напрягали все свои силы в борьбе с бездорожьем и собственной техникой. Силы быстро убывали. Тогда стали думать и по ходу дела учиться разным премудростям: ходили в разведку сложных мест, промеряли лужи, искали объезды, мостили топкие участки, организовывали страховку. В результате процесс потихоньку пошел.

На одном, относительно приличном участке дороги мне удалось самостоятельно проехать метров двести. Объезжая большую лужу я выставил для сохранения равновесия ногу. Она по колено провалилась в глиняную тяпуху. Мотоцикл сильно наклонился. Я изо всех сил пытался его удержать, но этого не удалось, наоборот, ногу все сильнее придавливало мотоциклом. Ища опоры, я выставил руку. Она почти по плечо ушла в жижу. Перед самым носом засуетились головастики, наиболее наглые из них проникли под куртку. Я извивался, как уж, пытаясь выбраться из-под мотоцикла, но вместо этого еще глубже уходил в тяпуху.

- Миша! Помоги! - закричал я, поняв, что влип. Шум двигателя сзади резко прервался, а через несколько секунд раздался крик:

- Леша! Леша!

Все-таки Миша сумел самостоятельно выбраться из-под своего мотоцикла и извлек меня из глиняного плена.

Мы сделали для себя много важных открытий и выводов. Но в большинстве случаев изменить что-либо было уже поздно, поэтому довольствовались тем, что имели, а чаще всего тем, чего не имели. Например, у нас не было хорошей карты и сколько мы не соображали, прикладывая компас к старорежимной схеме Ленинградской области неопределенного масштаба, изобиловавшей белыми пятнами, так и не смогли, даже примерно, определить, где находимся. Поэтому ехали просто вперед, туда, куда нас уводила глиняная колея.

Ветви елей смыкались над головой, могучие осины поражали воображение своими гигантскими размерами. Мы объезжали по лесу упавшие на дорогу стволы, обливаясь потом, по очереди толкая мотоциклы в крутые скользкие горки, жадно пили воду из лесных ручьев и речек.

За день удавалось пройти всего 10-15 км. В результате все наши планы потерпели катастрофу. Надо было уже возвращаться домой, а мы еще не знали, где находимся и продолжали пробиваться вперед, надеясь, что дорога куда-нибудь обязательно выведет.

Дорога вывела к быстрой протоке между двумя озерами. Мы не смогли соорудить переправу и были вынуждены возвращаться назад. Дома, наверняка, уже сильно беспокоились, поэтому мы спешили, как только могли. К счастью, в одной деревне нам подсказали, как срезать часть пути и поскорее выбраться на асфальт.

Стемнело, но мы все равно продолжали пробиваться вперед. Тормоза, стертые абразивом и забитые жидкой глиной, перестали работать еще в первый день. На крутых спусках тормозили двигателем и пятками. Скатившись таким образом с горки, я оказался в большом ручье, бегущем прямо по дороге между крупных камней. Тусклая фара кое-как осветила крутой подъем, терявшийся во тьме.

Тыкаясь в камни, я все же разогнался по ручью и поднялся вверх на несколько метров. Мотор стал тухнуть, я соскочил с мотоцикла и. отчаянно газуя, сумел затолкать его еще немного вверх, а конца подъема не было видно. Несмотря на страшный грохот, свет и запах дыма, в колею перед мотоциклом скатился из-за куста маленький зайчонок. Удивленно озираясь вокруг, он неуклюже заковылял через дорогу куда-то по своим делам, не обращая на меня никакого внимания.

Я прислонил мотоцикл к борту колеи и в изнеможении присел на корягу. Сзади раздались звуки:

- Кррр - плюх, кррр-плюх, - Миша безуспешно пытался завести мотор в воде. Потом ночную тишину прервал душераздираю.щий вопль:

- Гнида?

За ним последовали увесистые удары сапогом по мотоциклу. Я понял, что дело плохо и поспешил на помощь другу. Вдвоем мы по очереди запялили мотоциклы в гору. Еще несколько часов повоевали с колеями, лужами, валежинами и, в конце концов, выбрались в деревню, от которой нам обещали хорошую дорогу. В разные стороны между силуэтов домов расползались и терялись во тьме колеи. Тут выяснилось, что куда-то делся Мишин рюкзак. Стали вспоминать и сообразили, что забыли его на дороге, когда протаскивали мотоцикл через очередное препятствие. Миша отправился пешком за рюкзаком, а я пошел искать выезд на дорогу. В слабом свете луны я увидел автобус. Очень обрадовался и поспешил к нему. При ближайшем рассмотрении автобусом оказался КрАЗ, намертво застрявший в огромной луже посреди деревни.

Я заметил свет в одном окне и постучался, чтобы узнать, где настоящая дорога.

- Куда же вы против ночи? - удивилась старушка. - Ночуйте у меня, - предложила она. даже не спросив, кто мы и откуда.

Но мы, как всегда, торопились и ломанулись домой, несмотря на то, что очень устали и хотели спать. Пока под колесами была гравийка со сном еще как-то можно было бороться. Приходилось постоянно объезжать рытвины и камни, вписываться в крутые повороты, справляться с заносами. Асфальт отнял у нас эти развлечения. Смотреть на него после пережитых приключений было скучно и глаза сами собой закрывались. При этом мотоциклы продолжали идти со скоростью до 80 км/ч. Чтобы не улететь с дороги, мы орали песни, пробовали ехать стоя, делали всевозможные разминочные движения, но всего этого было недостаточно, чтобы убедить организм повременить со сном.

До дома оставалось каких-то 100 км, но передвигаться по асфальту стало едва ли не тяжелее, чем по заросшей лесной дороге. Мы остановились, пробежались по обочине с полкилометра вместе с мотоциклами и вновь помчались к дому. Встряска немного помогла. Дорогу я видел четко, она больше не наклонялась в сторону, не пропадала в лужах и болотах. А вот и родной двор. Я поставил мотоцикл и забежал на второй этаж. Дверь уже открыта - меня ждут. Первым делом отправился в ванну. Зашумел газовый водогрей, я стал смывать теплым душем походную грязь.

Внезапный удар вернул меня к действительности: мотоцикл угодил в рытвину на встречной обочине. Порция адреналина была получена и следующие 15 минут я ехал свеженький, как огурчик. Потом перед глазами вновь стали возникать посторонние предметы.

Миша свернул на дачу. а мне каким-то чудом удалось добраться до города- Более того, я сумел справиться с оживленным движением. Помню, как удивленно разглядывал дорожные знаки, пытаясь сообразить, что им от меня надо. На красный свет я все-же остановился... Проснулся от гудка сзади: зеленый погас, вновь загорелся красный...

С тех пор я дал себе слово ни под каким видом не управлять транспортом в сонном состоянии. Слава Богу, что тогда все обошлось.

Все это было восемнадцать лет назад. Не помню, сколько я поменял мотоциклов, сколько прошел на них походов. И техника, и маршруты, и снаряжение стали не в пример сложнее и совершеннее. Я стал чемпионом России по спортивному мототуризму, но и сейчас вспоминаю свой первый поход с каким-то необъяснимо-нежным чувством. Возможно он стал решающим в моей судьбе. До сих пор перед глазами проплывает розовеющий туман над лесным озером, друг, раздувающий костер и дорога, уходящая в таинственную неизвестность.

==============================================

От белого озера к белому морю

Идея пройти на мотоциклах по Староонежскому тракту зрела давно. Чем больше мы узнавали о предстоящем маршруте, тем сложнее он нам казался. Геолог, ходивший там пешком в шестидесятых годах, заявил, что это просто авантюра: «В лесу бурелом, болота непроходимы, в полях дорога теряется. К тому же нет ни одного моста, а рек больше десятка».

Эта информация прозвучала как вызов, и мы его приняли.

По дороге, которой нет

Стартовали от древних стен Кирилло-Белозерского монастыря и направились по пыльным трясучим гравийкам через Каргополь к Кенозеру. На последней заправке в Конево выгребли из мусорного контейнера все пластиковые бутылки, наполнили их бензином, собрали в связки и увешали ими свои мотоциклы, будто собирались бросаться под танки. На каждого приходилось по 50-60 литров топлива плюс походное снаряжение и продукты на две недели автономки.

В таком виде добрались до последней жилой деревни на нашем пути. Местные в один голос заявили, что дальше дороги нет вообще. И только один старичок, поморщив лоб и напрягая память, объяснил нам, где конкретно ее нет и как туда проехать.

Вопреки нашим ожиданиям дорога хорошо читалась в лесу. Завалов было мало, болота рядом с дорогой держали мотоциклы, и мы довольно успешно продвигались вперед. Но вскоре начали сбываться пророчества геолога.

Дорога вышла на поляну, круто повернула и уперлась в реку Токшу. Через 100 метров, на другом берегу, колея появлялась из воды и терялась в лесу. Брод проходил по порогу с крупными камнями, и мы с трудом отыскали между ними проход-фарватер. Я поехал первым. Мотоцикл натыкался на невидимые в темной воде камни, проваливался в ямы глубиной более метра, но успешно пересек реку.

Удачной оказалась переправа и для Валеры на желтом самодельном «Томинокере». Колин «Иж» напился воды, едва въехав в реку, а Танину «Сову» даже не стали запускать. Эти мотоциклы перетащили вручную с утоплением. Потом быстро слили воду из фильтров, кривошипных камер, карбюраторов, резонаторов – благо, везде были сливные винты – и через десять минут мы уже ехали дальше.

После брода дорога приобрела весьма дремучий вид. Тайга потихоньку наступала на тракторную колею, заросшую черничником, заваливала ее деревьями, прятала кустами, поглощала болотами. Наша скорость передвижения снизилась до 10-15 км в день.

В лесу дорога читалась более-менее однозначно. Я на «Белом», в основном, выступал в роли разведчика. По колее, промятой полноприводным мотоциклом в густой глине, остальные шли легче, чем по целине, а уж если «Белый» застревал и выбирался из грязи только на лебедке, то для других мотоциклов искали объезды по лесу.

Между тем места вокруг были просто сказочной красоты. Колея то и дело скатывалась с крутых горок к бродам через ручьи, бегущие по каменным глыбам.

Иногда дорога шла по гребням холмов в светлых борах. В таких местах мы катили быстро и легко, как в парке.

В болотах дорога расходилась на множество направлений. Как в сказке: налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – воды хлебанешь, прямо пойдешь – совсем пропадешь. В таких случаях ехали по болоту подальше от колей, попадать в которые было равносильно обвинительному приговору. Для мотоцикла это казнь через утопление, а для остальных – каторжный труд по извлечению железного трупа из болотной жижи.

Такого наказания мы избежали, но на зону, причем на самую что ни на есть настоящую, все же попали. Произошло это совершенно неожиданно.

Зона

Наша дорога становилась все хуже и хуже, и под конец пошла по заболоченному низкорослому ельнику. Мотоциклы то и дело проваливались в глубокие колеи, замаскированные густой травой, натыкались на валежины, падали на скользких камнях. Скорость продвижения упала до 200-300 метров в час. Я уже загрустил и стал присматривать место для ночлега, но кругом была такая сырость, что поставить палатки мест не находилось.

Когда силы были уже на исходе, мы вдруг уперлись в свежую лесовозную гравийку, пересекавшую нашу дорогу, но не показанную на карте.

Утром следующего дня эта дорога привела нас в поселок Янгоры, население которого делилось на бесконвойных зеков и тех, кто их сторожил.

Мы глазам своим не поверили, увидев заправку. Заправщик-зек еще больше удивился появлению мототуристов в такой глуши. Бензина не было, но когда выяснилось, что мы почти земляки, топливо нашлось, причем почти в два раза дешевле, чем в райцентре. Масло к нему выдавалось бесплатно и сколько угодно.

И вновь старая лесная дорога увела нас в свои архангельские дебри. Невысокие, но крутые сопки зажали колею и загнали ее в болото. Уповая на вседозволенность «Белого», я выехал на гладкий ковер мха, но очень скоро понял, что погорячился. Под колесами все закачалось. Ровная поверхность прогнулась воронкой. Как я ни старался двигаться внатяг, все же колеса прорвали тонкий слой мха. Мотоцикл сел на раму и продолжил медленное погружение.

Я поспешил размотать лебедку. Сосна, за которую зацепил трос, наклонилась, но все же выдержала, и «Белый» стал медленно продвигаться вперед, собирая перед собой мох гармошкой, будто это простая тряпка. Для «Ижа», «Томинокера» и «Совы» пришлось искать сложный объезд по крутым горкам, поросшим молодым сосняком.

Два дня на плоту

Колея от ГТС (армейского гусеничного транспортера – прим. ред.) довела нас только до широкой и полноводной реки Никодимки. На этом все признаки дороги закончились. На другой стороне реки дорога была завалена буреломом, заросла молодыми деревьями и полностью терялась.

Разложив карты, мы стали думать, что же нам делать. Отступать очень не хотелось, а вперед ехать некуда. По имевшимся у нас данным, дорога должна была ожить только через 20-25 км на другой стороне Кожозера. На прохождение такого расстояния по тайге ушло бы дней десять и не хватило бы топлива.

В бору, где мы остановились, было полно больших сухих деревьев. Они и подсказали нам, что надо делать. Если нельзя ехать по тайге, значит, надо плыть по реке».

Целый день мы заготавливали бревна для плота. Завалили 15 сухих сосен и подтащили их лебедкой «Белого» к реке. На следующий день связали плот шириной более трех и длиной около 15 метров. Валера изготовил мачту и подвязал к реям тент своей палатки.

На третий день погрузили мотоциклы и отчалили. Скорость была невелика, около 1-1,5 км/ч, но плот шел без остановок, подгоняемый слабым течением и попутным ветром.

Через несколько километров Никодимка впадала в Подломку. Воды стало больше, течение усилилось, скорость возросла до 2-2,5 км/ч. Разгадав лабиринт островов и мелей в устье реки, мы вышли в Кожозеро.

Ветер был боковой, поэтому решили не рисковать и, пройдя немного вдоль берега, встали лагерем дожидаться у моря погоды.

Утром с ветром все было в порядке и, наскоро позавтракав, мы отошли от берега. Нам надо было не просто пересечь озеро шириной более пяти километров, но и точно попасть в небольшой заливчик к монастырю, от которого на север должна была идти дорога.

Наше судно не отличалось особой маневренностью, и его стало потихоньку сносить в сторону. Чтобы идти под углом к ветру, пришлось изготовить несколько швертов (съемных килей, устанавливаемых в средней части судна – прим. ред.) и закрепить их между бревнами. После этого плот пошел куда надо. Воспользовавшись хорошей погодой и отсутствием посреди озера комаров и мошек, мы устроили банный день.

Причалили у самого монастыря. Его настоятель отец Михей привык видеть в своих краях водных туристов, но мотоциклы здесь оказались впервые, да еще прибывшие таким способом.

Мы передали плот – в качестве нескольких кубометров дров – в дар монастырю, и продолжили свое путешествие на колесах.

Прорвемся!

Основным видом транспорта в тех краях являются гусеничные вездеходы типа ГТС, все остальное неспособно передвигаться по архангельской тайге. За время путешествия по бездорожью мы не видели ни одного следа колесной техники, только канавоподобные колеи от гусениц и совершенно неправдоподобные лужи, многие из которых в длину были более сотни метров. Казалось, что по воде мы ехали больше, чем посуху.

Когда через несколько дней мы приблизились к первой на нашем пути жилой деревне, то подумали, что от нее уж покатим с ветерком. Вместо ветерка нас встретила широкая и глубокая река Кожа и приветливые местные жители. Они помогли нам переправиться на лодке, накормили и сообщили, что дальше дорога будет еще хуже.

Если бы мы знали, что ждет нас впереди, то построили бы еще один плот и спокойно дошли бы на нем по рекам Коже и Онеге до самого Белого моря. Но тогда мы решили, что прорвемся. В результате несколько дней познавали, что представляют собой старые архангельские зимники.

Вдоволь наскакавшись по бревнам и побуксовав в глубоких колеях, заросших травой, мы наконец-то вышли в крупный поселок Порог. Пересекли Онегу по железнодорожному мосту и совершенно неожиданно оказались на асфальте. Мотоциклы будто сами покатились по твердой дороге. Даже идти пешком по тротуару было непривычно после мягких моховых ковров тайги.

Подъехал местный паренек на «Восходе» и стал интересоваться, куда едем. Узнав, что в Онегу (а это 25 км по асфальту), он сильно удивился:

– В город, на мотоциклах? Так там же менты!

Мы даже не нашлись, что ему ответить.

В Онеге нас каким-то образом вычислил редактор местной газеты. Новое знакомство оказалось полезным не только прессе, но и нам. Дело в том, что переправиться через реку шириной полтора километра не так-то просто. Паромного сообщения нет. Частники-«таксисты» на моторных лодках заламывают цену, да и страшновато пересекать такую реку с мотоциклом на вертлявой лодке. Редактор кому-то позвонил и сообщил, что нас перевезут на вневедомственной барже.

Няша

В Ворзогорах дорога, подойдя к берегу Белого моря, закончилась. Дальше нам предстояло идти по куйвоти – так местные называют полосу отлива. Высота прилива здесь составляет два метра. Ехать можно только в полный отлив по самой кромке воды. Это около двух-трех километров от берега. Ближе нельзя, там огромное поле няши – вязкой глинисто-илистой массы, хоронящей в своих недрах любой попавший туда транспорт, хоть колесный, хоть гусеничный.

Небольшие участки няши должны были встретиться и на нашем пути. Кроме того, предстояло пересечь устье реки и выйти на берег в строго определенном месте, где точно – никто из местных объяснить не смог.

Воспользовавшись вынужденным простоем из-за прилива, мы вычислили по карте и ввели в навигатор координаты устий рек, границу поля няши и предполагаемое место выхода на берег.

Любая непредвиденная остановка, будь то крепкое застревание или поломка, могла закончиться утоплением мотоцикла в двухметровом приливе. Да и пешком по няше от прилива не убежать. Однако другого выхода у нас не было.

Когда отлив был близок к минимальной отметке, мы покинули берег и направились догонять отступающую воду. Довольно твердое и абсолютно ровное песчаное дно было покрыто небольшим слоем ила, кое-где его толщина увеличивалась до 10-20 см. В таких местах мотоциклы резко проваливались, теряли скорость, но успевали проскочить ловушки с ходу.

Коля все же умудрился найти место поглубже, и его «Иж» основательно подлип. Тем временем начался прилив.

Вчетвером мы не смогли даже пошевелить застрявший мотоцикл. Но с лебедкой «Белого» спорить бесполезно. Я зацепил Колин мотоцикл и выволок его на твердое место.

Однообразный, поросший камышом берег не имел никаких примет, поэтому пришлось полностью положиться на навигатор. Мы пересекли вброд реку, прошли еще немного по кромке прибывающей воды и направились к берегу, до которого было около трех километров. Когда прямо по курсу на берегу заметили рыбацкую стоянку, стало ясно, что идем правильно.

Молочная река, кисельные берега

Двухметровые камыши стояли сплошной стеной, скрывая в своих зарослях бревна и коварные промоины. Приходилось буквально ощупывать колесами грунт, передвигаясь предельно медленно. Таким способом мы добрались до устья реки Нименьги. По словам местных, на другом берегу была старая дорога, но широкая и глубокая река с крутыми берегами не давала надежды на переправу.

Мы оставили мотоциклы и отправились искать брод, изучая дно реки, вязкие берега и заросли кустов сверху, пытаясь найти какие-либо следы. Брод нашли лишь в двух километрах выше по течению.

Спуск к воде был крутой, около 30 градусов, и весь покрыт полуметровой толщиной ила. «Белый» застрял на самом верху, провалившись в грязь выше осей. С большим трудом удалось протолкать его вниз.

Дно реки было менее вязким, изобиловало большими скользкими камнями, по которым надо было накрутить метров сто до выхода на другой берег. Было неглубоко, вода едва доходила до седла, но подъем на высокий берег был таким вязким, что Валера еле заполз на берег пешком, чтобы зацепить трос лебедки за дерево.

Въехав наверх, я развернулся, привязал мотоцикл к дереву и стал вытягивать товарищей. Трос цепляли прямо за переднее колесо. Когда тянули наверх Татьяну, она потеряла в грязи оба сапога, пытаясь удержать на колесах ползущую наверх «Сову».

На дороге мы увидели след «УАЗа», а это означало, что наши приключения успешно завершились. Мы – первопроходцы маршрута, сочетающего в себе удивительную красоту и высокую сложность.

Невозможно описать словами все красоты природы: бурные и спокойные реки, водопады, озера, болота, грибы, рыбалку, дремучую архангельскую тайгу с замшелыми деревьями, склонившимися над лесной дорогой. Это надо увидеть и прочувствовать.

В дорожный блокнот

Время путешествия диктуется погодными условиями. До начала июня в реках и ручьях высокий уровень воды. В августе существенно снижается температура. В июне-июле белые ночи.

Комары и мошкара не дадут отдохнуть без средств защиты и плотной одежды.

Подготовка техники. Без хороших кроссовых покрышек на обоих колесах в тайге делать нечего. Лучшая шина для заднего колеса Л-275 5.00-18 производства «Петрошины». Не лишним будет дополнительное прореживание резины. На участках тяжелого бездорожья желательно увеличение передаточного отношения трансмиссии минимум в два раза. Необходима герметизация систем питания и зажигания. Для прохождения глубоких бродов удобно пользоваться камерой от трактора « Беларусь».

Бензин есть только в городах и некоторых крупных поселках, расстояние между которыми не позволяет обойтись без больших баков или канистр. Кроме того, на некоторых АЗС есть только два вида топлива: солярка и бензин. Догадайтесь какой.

Техобслуживание придется проводить собственными силами. Почти во всех крупных поселках есть сварка. С запчастями туго даже в городах, так что ломаться нельзя. К тому же далеко не со всякого участка бездорожья удастся эвакуировать неисправный мотоцикл.

Питание. Простые продукты есть во всех магазинах, но не все магазины работают в выходные дни, у многих короткий рабочий день. Готовить пищу разумнее всего на костре. Но не забывайте тщательно гасить огонь, чтобы не устроить пожар. Не разводите костров на торфяном грунте.

Местное население приветливое и дружелюбное. Если собираетесь расспросить про дорогу в поселке, сначала выясните, где живет опытный рыбак или охотник. Другие люди могут и не подозревать о существовании интересующей вас дороги и уверять, что ее нет.